КЗК, глава 7.

[Gella-von-Hamster]

Обоснуй подгуливает. Но всё - или почти всё)) - кажущееся странным, будет объяснено) Речь, в частности, о зельях.
Ищем опечатки =)

Глава 7. Друзья, товарищи и братья.
- Я, должно быть, замкнулся намертво
И вообще ко всему остыл:
Вроде сердце моё не каменно,
Но утрачен задор и пыл.
Мне бы снова вернуться в прошлое,
В несерьёзный вчерашний день,
Где осталось всё то хорошее,
Что теперь не найти... нигде?

- Я, должно быть, люблю неправильно
И любви-то не заслужил:
Моя совесть в ремонт отправлена,
Ну а я – только рад, что сбыл.
Без волнения за грядущее
Утверждаю, что всё путём,
И опять, никого не слушая,
Всё пускаю на самотёк.

В домах магов не бывало дверных звонков. Там, где жили волшебники побогаче, часто можно было увидеть тяжёлые старомодные дверные молотки, прибитые к дверям. В домах попроще обходились без этого – гость вполне может постучать и собственной рукой. Или ногой, если уж имеют место быть некоторые пробелы в воспитании.
Гость, явившийся утром к Лонгботтомам, был воспитан. И настойчив: терпеливо стучал в дверь, дожидаясь, пока ему откроют, явно очень желая быть услышанным. Гость явно принёс какую-то важную – тревожную? недобрую? радостную? – весть.
Гостья.
Невилл только-только открыл дверь, а Луна уже заговорила, даже не поздоровавшись:
- Ночью в больнице...
- Тише! – Невилл приложил палец к губам. – Бабушка...
Но было уже поздно.
- Кто пришёл, Невилл? – донёсся из гостиной недовольный голос.
- ...беситься будет, - мрачно договорил Невилл, впуская девушку в дом. – У неё опять мигрень.
Головные боли мучали Августу Лонгботтом с завидным постоянством. Кое-кто поговаривал, будто это сглаз, наложенный давным-давно из вредности кем-то из коллег Августы по аврорату, желавшим её подсидеть, но не преуспевшим в этом. С возрастом боли стали восприниматься ещё острее. Раздражение вызывало всё вокруг – громкие звуки, яркий свет, излишне назойливые окружающие. И раздражения своего бабушка Невилла не скрывала, вымещая его на тех, кто оказывался рядом. В основном – на внуке.
- Здравствуйте, миссис Лонгботтом, - приветливо поздоровалась Луна, проходя в гостиную.
Бабушка с мрачным видом сидела в кресле и потирала пальцами виски. При виде Луны её взгляд на одну сотую градуса потеплел.
- Мисс Лавгуд? Здравствуйте, - тем не менее, вежливость в голосе женщины иначе как «ледяной» назвать не получалось. – Не ожидала вас сегодня. Вообще никого не ожидала... собственно говоря, мне думалось, что мой внук позаботится о том, чтобы сегодня меня не беспокоили.
- Я и не собиралась вас беспокоить, миссис Лонгботтом. Мне просто очень нужно поговорить с Невиллом.
- Поговорите. И намекните заодно ему, что неплохо было бы подстричь кустарник под окном. Скоро из-за ветвей этого чудовища ничего не будет видно. Надеюсь, наш профессор, - это было произнесено с явным сарказмом, - сможет выделить на это полчасика своего драгоценного времени.
- Бабушка, мы пойдём, - торопливо проговорил Невилл, потянув Луну за руку. Когда они по небольшой лестнице поднимались наверх, где была расположена комната Невилла, вслед им донёсся ехидный бабушкин голос:
- Идите, идите. Только особенно там... не заговаривайтесь. Постесняйтесь пожилого человека.
«Профессор» покраснел, как помидор.
- Прости, - виновато произнёс он, закрывая дверь комнаты. – Она... не в духе. Не слушай, что она говорит, и всё тут. Ох, найти бы того, кто её сглазил...
Луна присела на подлокотник дивана.
- Ты веришь этим бредням про сглаз? – она удивлённо взглянула на Невилла. – Брось. По-моему, это всего-навсего мозгошмыги. У вас дома, должно быть, что-то не в порядке, вот они и слетаются.
- Э-э... возможно. Только ей этого не говори. Она, во-первых, не поверит, а во-вторых, с удовольствием объяснит тебе, что именно у нас дома не в порядке. Точнее, кто.
Невилл выглядел усталым. Луна подошла к нему, сочувственно коснулась ладонью его щеки.
- Не переживай. И не нужно передо мной извиняться, - в её голосе зазвучали шутливо-строгие нотки. Невилл, не глядя, накрыл её ладонь своей – быстро и бережно, точно бабочку в горсть поймал. Девушка тихонько засмеялась, когда он поднёс её руку к губам и поцеловал:
- Прекрати, Я же сейчас забуду, зачем пришла.
- А зачем ты пришла?
Луна мгновенно посуровела:
- Ночью в больнице поймали Рабастана Лестрейнджа.
- Кого-о?!
Утро сегодня определённо выдалось добрым. Оставалось лишь надеяться, что весь последующий день не будет таким же.
- Он пытался убить Гарри?
- Ну... должно быть. До палаты он не добрался, его остановили в коридоре. Представляешь... у них там висел портрет святого Мунго, старый-престарый. Говорят, ещё при жизни святого написанный...
- И что, что дальше?
- Подожди, это важно. В общем, по легенде этот портрет больницу охраняет, и, если перед взором святого окажется кто-нибудь, пришедший творить злодеяния, то этот человек немедленно останется без движения. Старое предание, в которое никто толком не верил, но...
- Так портрет...
- Да. Лестрейнджа парализовало на месте, но прежде он успел убить колдомедика, который его засёк. Это мне Сьюзан сказала. Я решила перед работой заглянуть к Гарри, а там... такое.
Луна шагнула к письменному столу. Возле оплывшей свечи в заляпанном подсвечнике стояли небольшие песочные часы, обвитые тоненькой, искуссно выполненной медной лианой. Часы Невиллу на девятнадцатилетие подарила Лаванда Браун. Дорогой ненужный подарок от нечего придумать. Не особо любимый, но на столе прижившийся.
Песок внутри был мелким и светлым. Луна немигающим взглядом смотрела на то, как он пересыпается из одной части перевёрнутых ею часов в другую.
- Знаешь... Сьюзан сказала, у этого целителя дочка осталась. Маленькая, - рассеянно проговорила она. Но Невилл её не слушал.
- Где Лестрейндж сейчас? – сухо поинтересовался он.
- Его забрали в Азкабан. Будут допрашивать.
- В Азкабан... в Азкабан... – Невилл заметался по комнате, потирая виски точь-в-точь как это делала его бабушка. – Небось допросили уже... хотя, кто знает... Луна, ты уже сообщила Рону и Гермионе?
- Нет. Я хотела всем лично сказать.
- Очень хорошо, не говори, - Невилл решительно распахнул дверь комнаты. – Акцио, ботинки и дорожная мантия!
- Но... что ты... – Луна растерянно проследила, как в комнату влетают призванные заклинанием вещи.
- Мне надо будет уйти, Луна, - торопливо проговорил Невилл, набрасывая поверх джинсов и футболки мантию. – Чёрт, где ж я это пятно посадил...
Луна нахмурилась:
- Невилл, ведь ты же не собираешься в Азкабан?
- Туда тоже, - невозмутимо кивнул парень. – Но сначала – в аврорат.
В его взгляде читалась такая решимость, что Луна не осмеливалась с ним спорить.
- Тебя в Азкабан просто так не пустят, - только и вымолвила она.
- Одного – нет, - туманно ответил Лонгботтом. Зашнуровав ботинки, он достал волшебную палочку, явно намереваясь аппарировать, как вдруг замер, что-то вспомнив.
- Ты это... скажи бабушке, что я на работу ушёл. Да, на работу, - сбивчиво заговорил он. – А Аберфорту, если вдруг будешь мимо проходить, скажи... что-нибудь. А ребятам пока не говори ничего... вот. Пожалуйста.
- Не ходи туда, - глядя на него исподлобья, произнесла Луна.
- Ты боишься за меня?
- Боюсь, - спокойно признала она.
Лицо у него было виноватое. Казалось, он на секунду раздумал делать то, что собирался – или нет?
- Тогда... извини.
Через пару мгновений Невилла в комнате уже не было. Луна присела на диван, сомкнула веки. Ей вдруг подумалось, что она вот сейчас заснёт – ненадолго, совсем ненадолго – а, когда откроет глаза, всё будет по-другому. Хотелось проснуться в своей постели на следующее утро после свадьбы Джинни. Чтобы немножко болела голова - а как же по-другому после праздника-то? – чтобы небрежно сброшенное платье висело на спинке стула, чтобы яркий солнечный свет в окно, и Невилл рядом, и чтобы прилетела сова и принесла письмо от Джинни: мол, мы в свадебном путешествии, всё хорошо... все живы...
...но чудо не произошло. Да и заснуть всё равно не вышло бы – слишком уж тяжело было на душе.
Но она не смогла бы его удержать.

***
Тюрьма Азкабан... Сложно было представить себе более мрачное, безрадостное место. Даже на кладбищах было куда уютнее: там хотя бы шумели ветвями деревья и пролетали птицы, там часто можно было увидеть проворных осторожных белок. А на острове, где располагалась тюрьма, в которую не желал бы попасть ни один волшебник, круглый год всё было серо и безжизненно, точно земля носила вечный траур. Местами сквозь сухую, неплодородную почву пробивалась пыльно-зелёная трава, но и она не радовала глаз. Впрочем, могло ли быть по-другому на острове, кишмя кишащем дементорами?
Один из этих стражей Азкабана и встретил прибывших на остров авроров у дверей тюрьмы. Мужчины невольно поёжились – в присутствии этих существ невозможно было чувствовать себя комфортно.
- Мы явились допросить заключённого Рабастана Лестрейнджа, - пробасил темноволосый аврор с пышными усами, продемонстрировав дементору сначала удостоверения – своё и товарища, а затем какой-то пергамент. Существо слепо коснулось документов своей покрытой струпьями рукой, а затем жестом указало на барельеф, украшавший тяжёлую дверь – яростную морду дракона. Усатый аврор приложил удостоверения и пергамент к ней, и барельеф несколько изменился. Теперь морда чудовища... нет, не то чтобы подобрела, скорее, выражала равнодушие. Удовлетворённо кивнув, маг потянул дверь на себя, и они с коллегой прошли внутрь.
В тёмных коридорах тюрьмы пахло гнилью и затхлостью. Авроры на ходу тихо-тихо беседовали о чём-то. Окажись кто-нибудь рядом, он услышал бы, как двое мужчин обсуждают нынешние зарплаты сотрудников аврората – и ничему не удивился бы.
На самом же деле тема зарплаты авроров была насущной лишь для одного из них. Да и говорили они совсем не о том.
- Меня настораживает, что мы так легко сюда прошли, - нервно заметил темноволосый. – Слишком складно всё происходит... дальше точно начнутся какие-нибудь проблемы.
- Не каркай, - хмуро посоветовал ему собеседник, полноватый смуглый мужчина. Походило на то, что он ужасно волнуется, но всеми силами старается этого не показывать.
Усатый закатил глаза:
- Нам удаётся достать зелья и эту поддельную бумажку! Нам удаётся вывести из строя Перкса и Шеффилда и принять их облик! Нас впускают в Азкабан! А дальше, я уверен, должно произойти что-то неладное...
- Что-то неладное произойдёт, если мы не найдём камеру Лестрейнджа, - буркнул второй. Они свернули налево и ступили на узкую винтовую лестницу, ведущую наверх.
- Да камеру-то мы найдём, куда она денется... После семи лет, проведённых в школе с блуждающими лестницами и кучей фальшивых дверей, невольно начинаешь здорово разбираться во всяких там коридорах, а? Сыворотку не потерял?
- Обижаешь. Она у меня в кармане.
- В кармане – это хорошо... Учти, Лонгботтом, если из-за тебя меня уволят с работы...
- То я скажу, что наложил на тебя Империус, и возьму всю вину на себя.
- Даже не думай, - Эрни Макмиллан, аврор и бывший студент Хаффлпаффа, остановился и недовольно взглянул на Невилла. – Я этого не позволю. Я тебе помогать согласился добровольно, вместе и отвечать будем. Ну, если придётся, конечно. Так вот, Лонгботтом, если меня из-за тебя уволят, я... я тебе как-нибудь отомщу. Но никаких Империусов. Идёт?
- Идёт, – согласился Невилл, прекрасно понимая, что мстить ему никто не станет. Напряжение и ощущение того, что назад дороги нет – не зря же они, в самом деле, устроили весь этот спектакль! – нарастали с каждым шагом.
Судя по номерам на тёмно-серых дверях, ведущих в камеры узников, идти оставалось недолго.

***
- Всё-таки не понять мне тебя, братец, - задумчиво заметил Джордж, отпивая кофе из тёмно-красной кружки, на которой были нарисованы квиддичные мячи. Рон непонимающе воззрился на брата:
- В каком смысле?
«Всевозможные волшебные вредилки» были одним из самых популярных магазинов Косого переулка, однако сейчас посетителей не было – во «Вредилках» проводилась инвентаризация. Благодаря магии она была завершена раньше, чем предполагалось, и перед открытием магазина его хозяева решили устроить маленький ранний обеденный перерыв и выпить по чашке кофе.
Джордж как раз собирался ответить на вопрос Рона, когда из подсобного помещения выглянула продавщица:
- Мистер Уизли, надо ли выставлять на витрине образец новых Шляп-щитов?
- Не надо, Ромильда, - покачал головой Джордж. – Лучше уж тогда что-нибудь покрасочней и не такое серьёзное.
Девушка, кивнув, направилась к витрине.
- И к кому из нас она обращалась? – понизив голос, поинтересовался Рон. – Нет бы по именам...
- Должно быть, к тебе, - хмыкнул Джордж. – Она ведь на тебя глаз положила.
- Меня это напрягает. Ещё одной порции конфет, напичканных приворотным зельем, я не перенесу.
Хорошенькая темноволосая барышня, с недавних пор работавшая в магазине Уизли, была той самой Ромильдой Вейн, что некогда пыталась приворожить Гарри. Памятуя об этом, Рон с самого начала относился к новой сотруднице довольно настороженно: кто знает, что ещё она выкинет? И чувство это только усилилось, когда Рон заметил, что Ромильда испытывает к нему симпатию совсем иного рода, чем простая симпатия сотрудника к хорошему работодателю.
Джорджа эта ситуация явно забавляла.
- Кто бы мог подумать, крошка Ронни боится девушек? Она ничего, между прочим. Я бы на твоём месте познакомился с ней поближе.
- Вот и знакомься, - раздражённо разрешил Рон. – У меня Гермиона есть, забыл?
Насмешливое выражение лица Джорджа мгновенно сменилось серьёзным.
- Так и женись на ней, раз уж она у тебя есть.
- А. Всё ясно, - Рон напрягся. – Мама велела со мной поговорить, верно?
- Маму твоё поведение тоже не устраивает. Но она мне ничего не велела. Просто... это, собственно, и есть то, чего я в тебе категорически не понимаю. Впрочем, мне ещё не понятно, как можно бояться милейших, славных паучков, но...
- А чего тут непонятного? – Рон недовольно взглянул на брата. – Мне и так нормально.
- Паучков бояться нормально?
- Идиот, я про Гермиону!
- А ей тоже нормально, ты не спрашивал? – Джордж со стуком поставил чашку на стол.
- Да не лезь ты в мою жизнь, - зло буркнул Рон. Слова задели его за живое.
Не спрашивал. Мол, если была бы недовольна, сказала бы сама. Гермиона же никаких претензий не предъявляла, не заводила недвусмысленных разговоров, не подсовывала «Ведьмополитен», открытый на статье про свадьбы. Этому Рон тихо радовался.
Они ведь любят друг друга? Любят. Он-то её уж точно, и она его – тоже, в этом Рон был уверен. Столько лет рядом – не это ли то самое «в горе и в радости», о котором говорят на венчании? Не каждые супруги были так же близки друг другу, как они. Гермиона Грейнджер была его любимой девушкой, его другом, его однокурсницей, его боевым товарищем... надо ли ей было становиться ещё и его женой?
Иначе думали окружающие. Родители, Гарри... Джинни. В их взглядах читался вопрос: боишься, что ли? И Рон мысленно отвечал: да. Перемен, обязательств, ответственности... «Узы брака» - каково звучит-то? Хорошо хоть не «Кандалы». Но эти мысли были из разряда тех, что сидят, притаившись, в самой глубине души – глубже только потаённые страхи и сокровенные желания. Сидят и не покидают, хоть и ненавистны самому человеку. И Рон нередко ощущал, что трусит, и ведёт себя, как слабак, и, скорее всего, поступает нечестно по отношению к Гермионе...и посему старался лишний раз не размышлять на эту тему.
- Не груби старшим, - отмахнулся Джордж.
- Вот и подай мне образец для подражания... как старший, - Рон почувствовал желание сменить тему – раздражение сменялось голосом совести, подсказывающим, что насчёт Гермионы Джордж прав. – Сделай Анджелине предложение – может, не только дурной пример заразителен.
Джордж нахмурился:
- Замуж, Рон, выходят по любви либо по расчёту. Анджелина меня не любит, да и в браке по расчёту не нуждается.
- Анджелина тебя не любит? С чего ты взял?
- Она любит. Но не меня. Это... это сложно объяснить, Рон, - старший из братьев в задумчивости скользнул рассеянным взглядом по товарам на полках. – Анджелина любит Фреда. Или его черты во мне. Или нас обоих в равной степени. Но не меня.
Оба парня вздрогнули от неожиданности, заслышав стук в стекло.
- Смотри-ка, пора открываться. Посетители в нетерпении, - пробормотал Джордж.
- Угу. Вип-клиент, - заметил Рон, направляясь к дверям, чтобы впустить стоявшую на улице Луну Лавгуд.