все будет после, а пока мы идем (с)все будет после, а пока мы идем (с)
"Я - один!"- Извини, все равно не один... не один! (с) Май
... это время драконов. (с)
... это время драконов. (с)
это будет потом: крики, зарево, дым от пожаров, боль и выбор, обида предательств и горечь разлук, чья-то кровь на брусчатке, тепло рукояти кинжала, серый ветер, гоняющий клочьями пыль и золу. это будет потом: баррикады, ловушки, завалы, закопченное знамя, живых или мертвых подсчет.
... а пока - мы всего лишь компания злых оборванцев, но уже ощущаем напарника правым плечом.
мы всего лишь бродяги, наемники, блудное лето; кто-то - полный безумец (но, в общем, не хуже других), первый магов не любит, второй говорит с арбалетом, третий... кажется, я. я сегодня встал с левой ноги.
это будет потом - все, что скажут о нас менестрели: половину напутают, прочее сходу наврут. правда станет легендой, февраль обернется апрелем, нам добавят огня в волосах и точености рук.
а пока - все смешно, несерьезно, ни разу не страшно, разве пара царапин, до свадьбы (до чьей?) заживет. кто сегодня сготовил на ужин горелую кашу? может, лучше в таверну? мне мой еще дорог живот.
все забудется: голос, характер, улыбки и лица...
мир стоит перед нами, дождем и весною умыт.
начинаем с пустого листа, с нашей первой страницы,
сотворим же историю, парни! кто, если не мы?
***
письма одного королевства-11письма одного королевства-11
ай, когда-то было время - было слово крепче стали, и любили, словно жили, и не жили без любви. и ножи острей точились, и дорог на всех хватало, и веселый звонкий ветер вечно жил у нас в крови. ай, луна была светлее - без щербинок и без пятен, и сияла гордо в небе, отражаясь на воде. ай, луна, гляди-ка в оба - украдут тебя цыгане, да подвесят, как монисто, между девичьих грудей.
ай-яй, не боится, светит ярко,
ай-яй, будет девушке подарок!
ай, лола была красотка - не найти другой такой же, как вздохнешь, лолу увидев - так забудешь выдыхать. был рамон простым цыганом, не красавцем, не пригожим, но гитару брал он в руки - целый город затихал. ай, отец лолиты строгий - злей собаки, тверже камня, дочь из дома не пускает, хочет сдать за богача. что за бред - любить цыгана, что за блажь - любить цыгана?
... на окошке у лолиты загорается свеча.
ай-яй, что влюбленным окрик строгий?
ай-яй, ночь любой побег укроет!
ай, отец и братья слышат - и бросаются вдогонку. все с ножами да с мечами, да на быстрых скакунах. ай, лола, рамон, спасайтесь, ночь темна да город сонный, освещает вам дорогу круглощекая луна. и лола взмолилась небу: небо, небо, помоги нам! я отдам тебе все деньги, бусы, камни из колец! но в ответ молчало небо: небу вещи дорогие не нужны, оно не знает цен металлу на земле.и лола взмолилась звездам: звезды, звезды, помогите! я свою отдам вам юность, красоту отдам сполна! но в ответ молчали звезды, млечным заревом умыты, звезды-девы всех красивей, им чужая не нужна. и лола луне взмолилась: помоги, ночная донна! я отдам тебе ребенка, что ношу под сердцем я! и луна к лоле склонилась, стало жалко ей влюбленных, и легла тропа под ноги, как блестящая змея. и с луны спустились кони - белогривы, быстроноги, унесли лолу с рамоном - не догонит злой отец! по кудрявой лунной пыли, по серебряной дороге, до шатров цыганских вольных, где отныне их постель.
ай-яй, помогла ночная донна!
ай-яй, отдавай, лола, ребенка!
ай, родился чудный мальчик - быстроглазый, смуглокожий, положил рамон ребенка в полнолунье на тропе. и луна к нему спустилась - аккуратно, осторожно - и взяла его на руки, и оставила себе. и с тех пор мы видим ночью на луне лицо цыгана - то он плачет, то смеется, то в раздумьях хмурит бровь. он играет на гитаре - море к берегу притянет, замолчит гитара - волны на отлив уходят вновь. а коней тех белогривых, что спустились прямо с неба, увели - цыгане ищут их с тех пор по всей земле. не крадут коней цыгане - просто ищут тех, волшебных, но найти никак не могут вот уж много-много лет.
ай-яй, нет честней цыган на свете!
ай-яй, подросли другие дети
ай-яй, у рамона и лолиты...
ай-йе, погадать вам, сеньорита?
***
письма одного королевства-16письма одного королевства-16
капитан,
мы идем напрямик по теченьям осенних штормов,
капитан,
холодает вокруг и густеет туман за кормой.
что за черт нас завел в эту мутную, гулкую даль?
за бортом пролетают недели и даже года.
капитан, мы вернемся?
когда?
кому суждено повешенье - не утонет! и я был таким - бесстрашным, свободным, злым. ночь-шлюха не выдаст, патрульные не догонят, точи свой клинок, бродяга, вяжи узлы. пусть скалится роджер, пугает лохматых чаек, болтаясь на мачте, ему высоко видать. в команде "веселой кошки" любой отчаян...
но только откель не ждали - пришла беда.
хэй-хо, капитан был молод, умен, отважен, и мы уважали, слушались, как отца. но как-то услышал в таверне прибрежной нашей от парня (не помню ни голоса, ни лица) о море зеркальном, что за краями карты, о море зеркальном, кладбище кораблей. мол, кто ни ходил - никто не пришел обратно, никто не причалил больше к родной земле.
капитан,
ядовитые волны под килем несут нас на риф,
капитан,
мы снаружи миров. я не помню, как было - внутри.
это край, промежуток, граница всех сущих морей,
здесь бесправны молитвы, отчаянье, плаха и крест.
капитан,
к сожаленью, я трезв.
мы плыли тринадцать дней незнакомым курсом, по карте прожженной, крошившейся под рукой, и море казалось то пурпурным, то зеленым, то древним и черным, как память иных веков. и странные звери на нас из воды глядели, задумчивые, все в пятнах, как домино...
повеяло гарью, яблоком переспелым. зеркальное море лежало у наших ног.
пустое, как брюхо нищего с голодухи, безумная, безбрежная простота. и мы поначалу ржали - что значит слухи! "гроза кораблей", "последнее где-то там"... потом перестали. дни заменялись днями. серело небо, скалило зубы туч. и кто-то кричал, что сверху следят за нами, а кто-то бродил, уставившись в пустоту.
но наш капитан держался, бодрил уставших, "веселая кошка" летела стрелой вперед.
... вот шхуна чужая вынырнула из каши туманной. прошла к нам впритирку, боком, чуть сбавив ход.
и сердце словно бы стало в момент чугунным, хребет - ледяная палка, в поту - спина. "веселая кошка" - название было шхуны, и брамсель заштопан криво - совсем как наш. и наш капитан - двойник? - но с лица, как братья... мираж ли? предсмертный бред? но не правда, нет...
себя я увидел тоже. на миг. проклятье. с тех пор зеркала помещаю лицом к стене.
капитан,
здесь вода, словно ртуть, тяжела, словно кровь, горяча.
капитан,
здесь не водится рыба, и птицы вдали не кричат.
здесь и воздух - комками в груди, ни кричать, ни вздохнуть,
это место - игра. наши жизни стоят на кону.
капитан,
я боюсь, что увижу во сне -
и потом не усну.
кому суждено повешенье... суждено ли? не знаю, как право, вернулись мы в порт - домой. кого-то терзают все головные боли, кого-то - кошмары, кого-то нашли зимой под пирсом; кто-то кинжал себе в бок проспорил, а кто-то рванул в монахи - молить богов...
душа моя - там, несется в зеркальном море, извечной дорогой без мелей и берегов.
***
письма одного королевства-19письма одного королевства-19
свод небесный парусиною натянут, тропка вьется - то направо, то налево. Ли по прозвищу Лисица - бард-бродяга, а еще - убийца, лучший в королевстве. не боится Ли ни призраков, ни духов, ни собак, привыкших сразу рвать за горло, он клинками рассечет в полете муху, он пройдет сквозь лес, пустыню или горы. выходил живым из сотни разных стычек, и не пойман, чьи бы люди ни ловили...
пусть заказ сегодня странный, необычный - Ли спокоен, он исполнит - не впервые.
...ему говорили - феникса только тронь, они не живые, это сплошной огонь, рождаясь, они творят и войну и боль, разносят чуму собой.
ему говорили - птенец рождается раз в сто лет, пусть тебя не обманет внешность - все это бред, эта тварь - предвестник мора и сотни бед, сотвори благое дело, парень, зачтут тебе.
на заросшей плоской крыше дремлет лето, мир сверкает, как рыбешка возле брода. Мэй сидит, бросает камушки у клети. Мэй одна, но ей уже четыре года. без родителей день будет очень длинным, Мэй одна, но не боится - вот ни капли! Мэй четыре (ладно, три! но с половиной), ближе к вечеру вернутся мама с папой. теплый воздух золотится мелкой пылью, вьются мошки над водой в тени акаций. Мэй послушна, и играет, как учили...
... зажигает огоньки щелчками пальцев.
...а ее учили: люди - страшней их нет, не ходи по их дорогам, не ешь их хлеб, обнаружат, закуют и захватят в плен, люди хуже, чем драконы - опасней, злей.
а еще учили: прячься, таись, молчи, даже если будет больно - то не кричи, пусть ты внешне как они - это лишь обман, лучше боль, чем люди, лучше живи одна.
день июньский паутинкой серебрится, жаркий луг цветами щедро разукрашен. вот убийца - Ли по прозвищу Лисица, вот малышка с рыжим пламенем кудряшек. вот упрямо время встало - и ни с места, смотрит Ли, и смотрит Мэй, глаза в глаза ли... если б паузу такую ставил в пьесе - освистали б, право слово, освистали. что такое взгляд - для мира, миг - для века? жизнь букашки - та и то подольше, право...
но, бывает, только мига человеку не хватает для того, чтоб видеть правду.
ближе к вечеру - закат на верхушках лип, по дороге вдаль шагает спокойный Ли, за спиной в потертых ножнах бывалый меч, во рту колосок ржаной.
ближе к вечеру - спадает палящий зной, у крыльца играет в камушки кроха Мэй, у нее веснушки - свет и кудряшки - медь, огоньки ей пальцы лижут и теребят. и не важно, кто человек, а кто вовсе нет - время знает, что оно-то на всех одно. и идет вперед, улыбается про себя.
***
письма одного королевства-23письма одного королевства-23
слишком много забываем, записал бы - да без толку, все истлеет, все исчезнет, в темной растворит воде. говорят, когда-то жили звери: лисы, рыси, волки, что ходили, словно люди, и ходили меж людей.
говорят, прабабка Марты - та совсем была лисица, уши, острые, как стрелы, чуткий нос и пышный хвост. до колен коса у Марты, лисьей шерстью серебрится, каждый радуется Марте, всяк кивает головой. всюду Марта успевает - и на рынок, и к обедне, и дошить цветную юбку, и к подружкам, и домой. Марта ходит, как танцует - на земле не видно следа, Марта взглянет - как подарит, кто другой-то так бы смог? что мальчишки вырезают на доске потертой парты? что за имя пастушата шепчут зимнему костру? кто во сне им улыбнется? Марта, Марта, только Марта, лисья тень бежит у пяток, платье вьется на ветру.
жили мы не хуже многих - не грустим, не голодаем, неплохи дома и пашни, скот накормлен, город чист...
но война - пришлец незваный, и не справиться с врагами, скоро - пыль на горизонте, скоро - кровь, огонь, мечи.
городской совет в печали - сдаться? иль держать осаду? но какие с нас солдаты - не удержим и копья! жаль насиженного места, жаль сарая, пашни, сада...
но вскочила с места Марта, и вскричала - "даже я! даже я могу сражаться, пусть не так огромны силы, пусть умею я немного, но умею - и могу!". вспышка - и не стало Марты, лишь огромная лисица проскользнула и исчезла у кустов на берегу.
враг все ближе, пыль все гуще. пусть мы, верно, не солдаты - только в лес уходят люди, девы, дети, старики. говорят, что лес волшебный, лисья королева Марта там в зверей их превращает, чтоб сражаться им - таким. говорят, мол, вражье войско растерялось - что за место? их коней кусают волки, рыси прыгают с ветвей, на пути встают медведи, рыщут барсы в перелеске, ядовитые гадюки вьют клубки в густой траве.
я всего лишь пес Господень, я так многого не знаю, на висках моих - седины, на груди тяжелый крест. я устал, и я испуган... только слышу временами - мягкий шорох теплых лапок, лунный отблеск в серебре. вечер тянется, не рвется, лисья осень за стеною, листья с листьями шуршаньем продолжают давний спор. кто дорогу выткал нашу? что за нити на основе? что могу я? лишь молиться - сохрани их всех, Господь.
сохрани красотку Марту, сохрани детей и взрослых, сохрани наш тихий город, сохрани коров и коз. слишком многое неясно, непонятно и непросто, тяжело дорогой верной, а неверною - легко. пусть я мал перед тобою, пусть - ничто в огромном мире наши беды, наша память, боль и радость наших снов...
я - всего лишь пес Господень.
я встаю на все четыре, и, открыв калитку лапой, ухожу в глухую ночь.