сферический хомяк в вакууме
женаГоворили, его постель порастает мхом, и коса его светлая с сорной травой сплелась. Говорили, бесчувственно тело его - хоть пляши на нём. Говорили, что больше не встанет великий князь. Он лежал, ощущая затылком любовь к земле, пустоглазый, прозрачно-немощный, как святой. На востоке горели крепости, дым чернел, подползала смерть - он не мог шевельнуть рукой.
В изголовье бессонном цвели восковые огни, тонкий сумрак стелился по полу, лежал в углах. Горевала жена, и склонялась в усталой тоске над ним, и пыталась спасти его собственной болью - да не могла. Неустанно молилась, и колокола звонили, и кликуши стонали, что скоро беда прибудет. Только князю не стоны были нужны, а силы - как и Богу не слуги были нужны, а люди.
И случилось однажды: она поднялась с колен, повелела повсюду унять колокольный звон. И сказала: того не спасти, кто себе же и сдался в плен. Быть ему мертвецом или мужем - решает он. Поскакали гонцы через вдовью сухую степь, по обветренным скулам далёких пустых холмов, понесли во все стороны слово её: остановим смерть, если каждый для этого сделает всё, что мог.
Принялась за шитьё, аккуратно и ровно легли стежки, и закончив, уснула спокойно, к подушке щекой прильнув.
А наутро очнулся великий князь, сосчитал полки, попрощался с женой, и ушёл на свою войну.
***
детский сонБабка-вьюга мне пела бессловный, больной напев, в узких ставнях свистела, грозила клюкой во мгле. Мать бранилась с отцом, заливала слезами гнев, я лежала одна, одинёшенька на земле. Ножки мелко плясали, спелёнутые платком, и немножко тошнило от сладкого молока, тень от свечки, кусаясь, металась под потолком, сказка в мыслях текла, невозвратная, как река.
Я ждала, что однажды меня украдут Они, деревянные духи и тысяча тысяч рук, понесут через лес, вознесут до небес - и вниз; разорвав, залатают мне тело, и впустят в круг. Там, где синие птицы примёрзли навек к ветвям, где пытливые лисы в сугробах нашли приют, я услышу свой голос, которого не отдам, Они пляшут по кругу, и вьются, а я пою.
Ночь совиным крылом раскрывалась над головой, разноцветною явью ложился под ноги день. Пела я свои песни, да слышался волчий вой; люди шли стороною, чужие к чужой беде. И когда леденела гортань, и за душу страх крепко брал и держал, синим духом дыша в лицо, мать, за свечкой зайдя, уносила огонь в руках, знала - нет ничего драгоценней, чем детский сон...
***
кокопеллия сплету свою песню из песен всех женщин, что плакали о тебе
из волос этих женщин сплету свою сеть и поймаю в неё тебя
этих женщин, что скованы сном, словно явью, в тяжелых одеждах бед
этих женщин, чьи мысли пусты, а тела скорбят
у отца моего было шесть дочерей, я была самой старшей из
наши толстые косы и яркие бусы лишали мужчин ума
мы смеялись и шили, пока наш отец на полях собирал маис
возвращаясь, он хмурился, глядя на нас - вы такие же, как и мать
солнце покрылось пылью
мир превратился в ветер
когда её душу выпил
горбун, игравший на флейте
у отца моего было шесть дочерей, превратившихся в женщин в раз
когда женщине скучно, ей нужно развлечься, придумать себе порок
тяжелы наши бёдра, и руки смуглы, и инстинкты проснулись в нас
и горбун, одержимый любовью флейтист, возвратился на наш порог
вниз опустилось небо
горло мне стиснул страх
спаси нас, Мария-дева
флейта в его руках
у отца моего было шесть дочерей, я одна сохранила честь
мои сёстры легли под проезжих портеньо, в бесценок отдав тела
только я, что зажала и уши, и ноздри, не слышала флейты песнь
Кокопелли, горбун, я не стала твоей, я любовь одолеть смогла
сильная - Бог свидетель
свобода моя, как поле
мир превратился в пепел
любовь одолела воля
у отца моего было шесть дочерей, но осталась лишь я одна
я наш дом берегу, убираю могилы сестер - самой старшей из
я живу в своём теле, тяжёлом, как чаша, не выпитая до дна
засыпая, я плачу, и плача, молюсь - Кокопелли, прошу, вернись
***
невестаДети меня не звали - имя слишком тоскливо. Бабы мне зла желали - тело слишком красиво. Парни меня бросали - речи слишком правдивы. Люди, не быть мне с вами. Лес впереди.
Слышишь нутряный вой? То моя кровь поёт. Женский, упрямый мой запах к тебе ползёт. Лягу на землю, сняв шелковый поясок. Здесь я - возьми меня, князь одиноких, Волк! Буду с тобой ходить, в спелые луны выть, пасть отомкнув, стонать, сладкое мясо рвать - в смелости не щадить, в радости убивать. Буду тебе женой, буду тебе верна...
Волк, усмехаясь: нет. Мне не нужна жена.
Мне бы росой отмыть с сердца дурную весть, красной корой ольхи горечь внутри заесть, мне бы судьбу сломать, как об колено ветвь... Примешь ли ты меня в лапы свои, Медведь? Буду тебе плясать, шерсть на спине чесать, мхом выстилать кровать, сны медвежат качать, песенки пчёлам петь, мёдом беременеть, зимний покой стеречь, сало твоё беречь. Буду тебе женой, буду тебе верна...
Голос Медведя: нет. Мне не нужна жена.
Значит, жених мой - Ящер, страшную шею прячет в тёмной воде стоячей гиблых гнилых болот. Значит, в безгубый рот скользкою рыбой плыть, голой, простоволосой по берегам ходить, бледной кувшинкой спать на полотне воды... Ящер, возьми меня! Спрячь от моей беды. Буду ползти ужом, жизни срезать ножом, стану царицей дна...
Ящера шёпот: нет. Мне не нушшшна шшена.
Ты не жила, любя. Лес не спасёт тебя. Ты не одна из нас. Пробил твой смертный час.
Тело покрой листвой - мы будем петь над тобой. Губы залей смолой - мы будем петь над тобой. Выступит кровь росой - мы будем петь над тобой. Рвётся душа в побег, сердце даёт побег, что будет под ветром гнуться, к солнцу лицом тянуться.
Жизни тебе не сменять, женой никому не стать - древесной невестой, безгласой, безвестной, на месте в лесу стоять.
(с) hero-in
В изголовье бессонном цвели восковые огни, тонкий сумрак стелился по полу, лежал в углах. Горевала жена, и склонялась в усталой тоске над ним, и пыталась спасти его собственной болью - да не могла. Неустанно молилась, и колокола звонили, и кликуши стонали, что скоро беда прибудет. Только князю не стоны были нужны, а силы - как и Богу не слуги были нужны, а люди.
И случилось однажды: она поднялась с колен, повелела повсюду унять колокольный звон. И сказала: того не спасти, кто себе же и сдался в плен. Быть ему мертвецом или мужем - решает он. Поскакали гонцы через вдовью сухую степь, по обветренным скулам далёких пустых холмов, понесли во все стороны слово её: остановим смерть, если каждый для этого сделает всё, что мог.
Принялась за шитьё, аккуратно и ровно легли стежки, и закончив, уснула спокойно, к подушке щекой прильнув.
А наутро очнулся великий князь, сосчитал полки, попрощался с женой, и ушёл на свою войну.
***
детский сонБабка-вьюга мне пела бессловный, больной напев, в узких ставнях свистела, грозила клюкой во мгле. Мать бранилась с отцом, заливала слезами гнев, я лежала одна, одинёшенька на земле. Ножки мелко плясали, спелёнутые платком, и немножко тошнило от сладкого молока, тень от свечки, кусаясь, металась под потолком, сказка в мыслях текла, невозвратная, как река.
Я ждала, что однажды меня украдут Они, деревянные духи и тысяча тысяч рук, понесут через лес, вознесут до небес - и вниз; разорвав, залатают мне тело, и впустят в круг. Там, где синие птицы примёрзли навек к ветвям, где пытливые лисы в сугробах нашли приют, я услышу свой голос, которого не отдам, Они пляшут по кругу, и вьются, а я пою.
Ночь совиным крылом раскрывалась над головой, разноцветною явью ложился под ноги день. Пела я свои песни, да слышался волчий вой; люди шли стороною, чужие к чужой беде. И когда леденела гортань, и за душу страх крепко брал и держал, синим духом дыша в лицо, мать, за свечкой зайдя, уносила огонь в руках, знала - нет ничего драгоценней, чем детский сон...
***
кокопеллия сплету свою песню из песен всех женщин, что плакали о тебе
из волос этих женщин сплету свою сеть и поймаю в неё тебя
этих женщин, что скованы сном, словно явью, в тяжелых одеждах бед
этих женщин, чьи мысли пусты, а тела скорбят
у отца моего было шесть дочерей, я была самой старшей из
наши толстые косы и яркие бусы лишали мужчин ума
мы смеялись и шили, пока наш отец на полях собирал маис
возвращаясь, он хмурился, глядя на нас - вы такие же, как и мать
солнце покрылось пылью
мир превратился в ветер
когда её душу выпил
горбун, игравший на флейте
у отца моего было шесть дочерей, превратившихся в женщин в раз
когда женщине скучно, ей нужно развлечься, придумать себе порок
тяжелы наши бёдра, и руки смуглы, и инстинкты проснулись в нас
и горбун, одержимый любовью флейтист, возвратился на наш порог
вниз опустилось небо
горло мне стиснул страх
спаси нас, Мария-дева
флейта в его руках
у отца моего было шесть дочерей, я одна сохранила честь
мои сёстры легли под проезжих портеньо, в бесценок отдав тела
только я, что зажала и уши, и ноздри, не слышала флейты песнь
Кокопелли, горбун, я не стала твоей, я любовь одолеть смогла
сильная - Бог свидетель
свобода моя, как поле
мир превратился в пепел
любовь одолела воля
у отца моего было шесть дочерей, но осталась лишь я одна
я наш дом берегу, убираю могилы сестер - самой старшей из
я живу в своём теле, тяжёлом, как чаша, не выпитая до дна
засыпая, я плачу, и плача, молюсь - Кокопелли, прошу, вернись
***
невестаДети меня не звали - имя слишком тоскливо. Бабы мне зла желали - тело слишком красиво. Парни меня бросали - речи слишком правдивы. Люди, не быть мне с вами. Лес впереди.
Слышишь нутряный вой? То моя кровь поёт. Женский, упрямый мой запах к тебе ползёт. Лягу на землю, сняв шелковый поясок. Здесь я - возьми меня, князь одиноких, Волк! Буду с тобой ходить, в спелые луны выть, пасть отомкнув, стонать, сладкое мясо рвать - в смелости не щадить, в радости убивать. Буду тебе женой, буду тебе верна...
Волк, усмехаясь: нет. Мне не нужна жена.
Мне бы росой отмыть с сердца дурную весть, красной корой ольхи горечь внутри заесть, мне бы судьбу сломать, как об колено ветвь... Примешь ли ты меня в лапы свои, Медведь? Буду тебе плясать, шерсть на спине чесать, мхом выстилать кровать, сны медвежат качать, песенки пчёлам петь, мёдом беременеть, зимний покой стеречь, сало твоё беречь. Буду тебе женой, буду тебе верна...
Голос Медведя: нет. Мне не нужна жена.
Значит, жених мой - Ящер, страшную шею прячет в тёмной воде стоячей гиблых гнилых болот. Значит, в безгубый рот скользкою рыбой плыть, голой, простоволосой по берегам ходить, бледной кувшинкой спать на полотне воды... Ящер, возьми меня! Спрячь от моей беды. Буду ползти ужом, жизни срезать ножом, стану царицей дна...
Ящера шёпот: нет. Мне не нушшшна шшена.
Ты не жила, любя. Лес не спасёт тебя. Ты не одна из нас. Пробил твой смертный час.
Тело покрой листвой - мы будем петь над тобой. Губы залей смолой - мы будем петь над тобой. Выступит кровь росой - мы будем петь над тобой. Рвётся душа в побег, сердце даёт побег, что будет под ветром гнуться, к солнцу лицом тянуться.
Жизни тебе не сменять, женой никому не стать - древесной невестой, безгласой, безвестной, на месте в лесу стоять.
(с) hero-in
@темы: "из понравившегося"
Притворяетесь. Одна маска для друзей, другая маска для врагов, а есть ли под маской лицо?)
